винсент бреннан, 34

harry lloyd

Гилрой, Северная Калифорния; журналист; ориентация; пансексуален; козерог

Винсент Август Бреннан - совершеннейший бездарь, неспособный в этой жизни ни на что мало-мальски полезное. К такому выводу пришел мистер Бреннан спустя всего тринадцать лет со дня рождения его второго сына. К слову, он не погнушался сообщить этот крайне пессимистический факт самому Винсу, особо не заботясь о его детских чувствах и переживаниях. Мистер Бреннан вообще был человеком крайне жестким и властным, с чем домашние были вынуждены мириться, если хотели существовать в атмосфере относительных безмятежности и покоя. Кто-то посчитал бы, что он имеет на это полное право, ведь Август Бреннар был тем, кто, как говорится, "создал себя сам" - всего за двадцать лет он сумел практически с нуля построить собственный бизнес и сейчас контролировал все внутренние и некоторые внешние процессы гиганта "NorthFinance", специализирующегося на работе с инвестициями, акциями, а также предоставляющего одних из лучших финансовых аналитиков не только в штате Калифорния, но и во всей Америке. Да, определенно, Августу было чем гордиться, и он был бы не против, если бы и младший сын тоже входил в число его заслуг, но увы.
К слову, Винсент был не совсем безнадежным мальчиком, а бездарным по мнению отца стал исключительно по причине того, что совершенно не ладил с точными науками и не проявлял ни малейшего интереса к финансовой империи родителя, в отличии от своего старшего брата, которому на момент принятия скорбного факта о "бездарности" исполнилось уже шестнадцать. Марк готовился поступать в Колумбийскую школу бизнеса и отец видел в нем реального наследника своего дела. Винсу же во всех этих сложных семейных отношениях была уготована роль гадкого утенка. Никого особо не интересовало, что мальчик много читает и пишет сочинения, которые хвалят все без исключения учителя. Мистер Бреннан считал, что никакой талант не имеет права на существование, кроме того, что отвечает за преуспевание его фирмы.
Винсент всегда оставался в тени. Ничем не примечательный, спокойный мальчик, начинающий заикаться в периоды сильного волнение. Его даже почти не задирали в школе, потому что это было совсем не интересно — он не сопротивлялся и даже не огрызался, спокойно принимая выпады агрессивных одноклассников. Мать, желая немного раскрыть другие таланты сына, привела его в церковный хор, в котором Винс пел с восьми и вплоть до своего пятнадцатилетия, когда ломающийся голос вынудил его уступить место более юным мальчикам. То самое время, проведенное в церкви, Винсент всегда вспоминал с приятным чувством ностальгии, хотя ни он, ни его семья никогда не были верующими людьми.
Август все же настоял на том, чтобы сын поступил в Калифорнийский университет в Беркли, даже не смотря на то, что никакой стипендии Винсенту, окончившему школу с довольно средними баллами, не светило. Видимо, отец посчитал, что стоит попробовать вложить в сына некоторые инвестиции в надежде на получения определенной выгоды в будущем. Увы, планам Августа так и не суждено было осуществиться. Университетская жизнь для Винсента была похожа на ад, состоящий из столбиков цифр, финансовой аналитики и редких проблесках радости с курса литературы, на которой он записывался практически с боем. Никакие прелести студенчества с вечерниками, алкоголем и новыми знакомствами не могли перекрыть отвращение к учебе в принципе. Впрочем, в какой-то мере университет пошел Винсенту на пользу - сделал его более коммуникабельным, помог справиться с заиканием и раскрепостил. Именно там Винс стал жить по принципу "зачем сопротивляться соблазну, если можно ему поддаться". Его бывший руководитель церковного хора точно не обрадовался бы такому жизненному постулату, но парень не видел его со своего последнего дня занятий. Будучи практически неограниченным в средствах и понятия не имевшем куда их следует тратить, Винсент попробовал легкие наркотики, но не впечатлился, как и многими другими радостями жизни молодежи, а потому быстро потерял интерес к экспериментам.
После окончания университета он получил должность финансового аналитика в фирме отца и на несколько лет погрузился в атмосферу полнейшего уныния и печали. Больше всего парню хотелось все бросить и рвануть куда-нибудь подальше от душной офисной работы, но чувство долга накрепко привязало его к семейному бизнесу, хотя он больше вредил ему, чем приносил реальную пользу. Старший же брат, в отличии от самого Винсента, делал большие успехи и в будущем имел все шансы шагнуть по карьерной лестнице в кресло самого генерального директора. Винс не испытывал ни толики зависти, скорее бесконечное удивление от того, что такая работа может хоть кому-то нравиться.
С Лиз Винсент познакомился в магазине, где между ними произошла настоящая стычка за последнюю пачку крепкого кофе. На следующий день он сделал ей предложение. Лиз было тридцать четыре, у нее были огромные голубые глаза и коротко остриженные платиновые волосы, а над верхней губой виднелся крохотный шрамик, оставленный на память бывшим мужем. Лиз работала в кофейне и воспитывала очаровательного шестилетнего мальчугана, с которым Винс быстро нашел общий язык. Отец выбор на роль супруги женщины без должного образования, воспитания да еще и на 7 лет старше его сына не одобрил и это, кажется, была последняя капля на чаше весов родительского терпения. Винсент ушел из отчего дома и компании, хлопнув дверью посильнее. Не смотря на отсутствие нормальной работы и сложные отношения с родителями, четыре года в браке с Лиз были одними из самых счастливых в жизни Винсента.
Именно Лиз подкинула ему идею сходить в редакцию и предложить свои услуги в качестве автора на относительно постоянной основе. Винс отнес свои статьи по финансовой аналитике в некоторые специализированные издания, но в каждом получил вежливый или не очень отказ. Лишь один редактор, ознакомившись всего с несколькими абзацами, сочувственно сообщил горе-автору, что "как финансовый аналитик - вы полное дерьмо, но вот пишите замечательно, вам бы стоит попробовать себя в другом жанре". Эти слова подтолкнули Винсента пуститься на поиски себя. Его по рекомендации брата Лиз взяли в редакцию небольшого издания Лос-Анджелеса и это был шанс раскрыться. Винс писал желтушные статейки, но из-за отсутствия связей не мог обеспечить необходимой "свежести" новостей, приносил в редакцию абсолютнейше отвратительные стихи, составлял кроссворды и даже какое-то время вел колонку для домохозяек под женским псевдонимом. Все не то. Нет, определенных успехов он добивался, но все же чувствовал, что это не то, чем он планирует заниматься всю жизнь. Его судьбу решил не самый приятный случай.
Сын Лиз Джошуа также как когда-то сам Винс пел в церковном хоре. Очаровательный ангелочек с широкой улыбкой и материнскими голубыми глазами. Один из двух десятков таких же ангелочков. Лиз работала допоздна и Винсент часто сам приходил в церковь за Джошем, устраиваясь на самой дальней скамье и наблюдая за окончанием репетиции. В один из таких вечеров, когда они с пасынком возвращались домой, обсуждая всякую ерунду, Джош вдруг рассказал отчиму, что падре Бернард "трогал" кого-то из мальчиков. Винс был так шокирован новостью, что не только рассказал все Лиз, но и обратился в полицию. Это была последняя репетиция Джоша в хоре. Однако именно это отвратительное событие и сподвигло Винсента на то, чтобы начать копаться в этой теме.
Ему потребовалось полгода, чтобы достать нужную информацию, при этом Винс делал всякие вещи, которыми совсем не гордится сейчас, и ложь была самой невинной из них. Первые статьи об отвратительном и аморальном поведении священнослужителей вышли спустя восемь месяцев после инцидента с Джошем. Винсент по праву ими гордился - ему даже позвонили из нескольких крупных издательств и предложили финансирование журналистского расследования на эту тему. О Винсе заговорили. Он действительно писал именно так, как нужно для таких статей - емко, сочно, эмоционально, но на грани того, чтобы не скатиться в театральщину. Определенно, Винс стал бы звездой расследований горячих дел.
Когда ему было тридцать два они с Лиз развелись. Никаких драм или скандалов, просто обоюдное решение о том, что они уже все друг другу дали и стоит начать новую жизнь. Винс до сих пор регулярно созванивается с ней и приезжает на дни рождения Джоша, так что можно сказать, что они остались очень хорошими друзьями. Карьера же Бреннана понеслась вверх - его статьи пусть и не печатались на первой полосе, но всегда приковывали внимание. Он даже собирался написать книгу об этом вопиющем явлении, а потом копнул слишком глубоко. Пока в своих статьях Винс не называл конкретные имена, а оперировал лишь общими словами "священнослужитель" и "растлитель", ну или эксплуатировал уже осужденных за преступления, все шло замечательно. Но он решил, что этого мало и пора провести действительно серьезное расследование. И когда точка невозврата была пройден, а статья с вполне конкретными именами уже лежала на столе главного редактора, Винса вызвали на ковер. Редактор объяснил ему, что это слишком рискованно не только для самого издательства, но и непосредственно для Бреннана, а потому ему следует прекратить и вернуться к привычному формату "пугалок" и "скрытой угрозы". Никаких имен, даже если их причастность подтверждена фактами и интервью с пострадавшими. Ничего. Хваленная свобода слова разбилась не просто о цензуру, а о железный занавес. Всегда спокойный и хладнокровный Винсент тогда много кричал и уличал редактора в трусости, но так ничего не смог сделать с его позицией. В тот же день кто-то нацарапал на боку машину Бреннана молитву и призыв раскаяться, а через пару дней неизвестные звонили Лиз с угрозами. Это стало последней каплей для Винсента. Если он готов был подвергать опасности себя, то уж точно не Лиз и Джоша.
Главный редактор газеты, где трудился Винс, не был зверем. Он участливо отнесся к проблеме своего сотрудника и даже предложил решение - почему бы не обличить кого-то... менее важного? Так Винсент стал обладателем двух десятков писем, приходивших в редакцию за последний месяц. Писем, которые имели к Винсу самое непосредственное отношение, ведь в них люди, читавшие его статьи, рассказывали свои истории о нравственно павших священниках. Оставалось только выбрать одно-единственное и отправиться туда, чтобы закончить наконец цикл статей на обличающей ноте. Главный редактор помог Винсенту с выбором, отдельно отметив анонимное письмо из некоего Гилроя, Северная Калифорния. Винсу пришлось гуглить, чтобы найти город на карте. Отвратительнейшее место, где делать совершенно нечего. И как, черт побери, кто-то из этого всеми богами брошенного места вообще мог читать его газету? Тем не менее, Гилрой вообще казался довольно загадочным местом и Винсент решил, что там он не только сможет закончить свои статьи, присмотревшись к местному священнику повнимательнее, но и найти сюжет для новых. Городской пижон, на которого наводит смертельную скуку только сама мысль о том, что можно променять блага цивилизации на "прекрасную природу", добровольно отправился в самую что ни на есть "глушь".
"Осторожнее там, пожалуйста. У меня плохое предчувствие" - последние слова Лиз, которые он услышал перед поворотом к городскому указателю, дальнейшая фраза утонула в помехах и наушник вырубился. Время начинать расследование.