Рука задумчиво перелистывает страницу. Буквы перед глазами выстраиваются в простые строки, которые заставляют молодого парня растянуться в улыбке. Он задумчиво заправляет выбившуюся прядь кудрявых волос, после чего убирает её за ухо. Книга опускается на стоящий неподалёку стеклянный журнальный столик, в то время как вторая рука попутно тянется к тлеющей в пепельнице сигарете. Он наклоняется, попутно кривясь из-за того, что отсидел левую ногу, неблагоразумно подложив её под себя.
Парень слегка разминает шею, потирая её пальцами, после чего всё же делает затяжку, на мгновение задерживая дыхание. Смолянистый дым с привкусом хвойного и не самого дешёвого ароматизатора приятно заполняет лёгкие. Никотин проникает в кровь, даря призрачное расслабление. Он медленно выдыхает, выпуская клубы дыма в матовый подвесной потолок, всматривающийся в своего владельца глазками холодных светодиодов.

Именно эти строки вызывали у Вейна Кросса улыбку. Книга, получившая название «Бесполезная магия», принадлежала одной успешной исполнительнице Флоренс Уэлч, которая не побоялась опубликовать всю лирику и стихотворения, пылившиеся у неё на полке. Каждая строчка в книге была прописана вручную и пылала искренностью, находя отклик в сердцах миллионов. Вейн не стал исключением. У его разума тоже были зубы и когти, и, стоит признаться, эта зараза любила грызть его изнутри.
- Бред какой-то… - он усмехнулся, затушил сигарету, выпустив финальный клуб смоляного дыма, после чего поднялся с дивана, обшитого приятной дымчатой рогожкой, потянулся, поправил начавшие сползать треники, завязав потуже шнурок на поясе, который вскоре спрятался под покровом чёрной удлинённой футболки.
Он провёл ладонями по заспанному лицу, затем – по непослушным волосам, попутно зачёсывая их назад и стягивая в небрежных хвост, перетянутый чёрной резинкой.
Воскресенье выдалось на удивление дождливым. Одёрнув  римскую штору, Вейн, скривившись, выглянул в забрызганное ливнем окно, отмечая унылость погоды. Казалось, что сама природа была против его пробуждения.
- Не июль, а полная херня…
Буркнув себе под нос, он, знатно зевнув, насыпал молотый чёрный кофе, отдающий апельсином и шоколадом, в турку, залил всё это дело холодной водой, после чего поставил на конфорку, щёлкнув поджогом.  Вскоре небольшую кухню, плавно переходящую в гостиную, заполнил приятный кофейный аромат.
На самом деле Кросс любил пасмурную погоду. Основная проблема заключалась в том, что Вейн терпеть не мог, когда на голову что-либо капало. В особенности, дождь. В особенности, в Лос-Анджелесе! Такой вот он человек парадоксов.
Сметя рукой кучу бумажных клочков с обеденного стола, Кросс перелил готовый кофе в кружку, после чего уселся на высокий барный стул, уставившись в окно, вид в котором частично закрывал разросшийся и внезапно зацветший мелкими розовыми цветами кактус. Сделав глоток варева, он перевёл взгляд на скомканную бумагу, каракули на которой выдавали его почерк. Неделю напролёт он пытался вывести заветные строчки, которые можно было наложить на давно игравшую в голове мелодию, однако ничего путного в его разум не приходило, и это обстоятельство заставляло Вейна злиться на самого себя ещё сильнее. 
- Твою мать!
Он с грохотом поставил кружку на столешницу, быстро спрыгнул со стула и выудил из груды бумаги аккуратный конверт. В графе «отправитель» стоял прочерк, однако Кросс прекрасно знал, от кого пришло это письмо. Звучит, как полнейшее сумасшествие, но вся эта история началась несколько месяцев назад. Он познакомился с ней в сети. Молодые люди быстро нашли контакт и вскоре почувствовали, что могут делиться наболевшим, не боясь, что сказанное может быть использовано против них. Знаете, это странное чувство, когда человек, который может находиться на международной космической станции и представляться в чате каким-нибудь «Звёздным Пони», внезапно становится для тебя едва ли не самым близким другом. А ведь в реальности вы ни разу не пересекались. Сложно описать. Возможно, проблемы крылись в голове самого Вейна, но вдаваться в подробности он не хотел.
- А ведь я даже не знаю твоего настоящего имени, милаш. Вдруг ты и не девушка вовсе, а конченный маньяк?
Он засмеялся, сделав очередной глоток кофе, после чего осторожно выудил письмо из конверта и углубился в чтение. На определённом абзаце улыбка сошла прочь с его лица: внезапно изменившийся почерк свидетельствовал о глубокой эмоциональности автора, а несколько размазанных чернил подсказали, что на этом моменте собеседница Вейна плакала. Сердце отчего-то сжалось внутри, а Кросс почувствовал себя подлецом. Она настолько доверяет ему, а он сам до сих пор не знает, зачем ввязался во всё это, и чем, собственно, дело кончится. Внезапно всё стало сложно.
Он схватил очередной листок, лежащий неподалёку и буквально за полчаса исписал его целиком и полностью, выплеснув все скопившиеся внутри мысли и эмоции. Он рассказал ей о собственных неудачах, о том, как не может выдавить и слова, о том, как вдохновение внезапно ушло, забрав с собой все звуки и мелодии, которые он хотел воплотить в жизнь, как один из контрактов пошёл прахом лишь потому, что он отказался трахаться с перспективной певичкой…
Рисковал ли Вейн, отправляя подобные письма неизвестно кому? Определённо. Но ему было плевать. В какой-то мере это помогало ему выбросить эмоции, которые он днями и неделями копил внутри. А бумага… она ведь всё стерпит, верно? И не сможет вогнать нож под сердце.

***

Переваривая голый кофе, он медленно шёл по мокрым улицам L.A., направляясь к ближайшему почтовому отделению. Отправка на абонентский ящик первым классом. Всё, как обычно…