генри компсон, 42

michael fassbender

окленд; учитель английского; гетеро; холост; мужчина-телец

меган выходит из дома в одно и то же время -  с точностью до секунды совпадающее с тем моментом, когда я оказываюсь возле ее почтового ящика по утрам. укороченная футболка приоткрывает десять сантиметров по-калифорнийски бронзовой кожи выше пояса спортивных леггинсов. пятнадцать – когда она закидывает руки за голову, собирая темные волосы в высокий хвост. в первый раз это можно счесть случайностью, во второй – совпадением. в третий – я выхожу из дома на пару минут позже – эксперимента ради, и растерянное выражение на ее лице выглядит одновременно очаровательно и отвратительно предсказуемо. я вытаскиваю наушник, чтобы спросить, не желает ли она составить мне компанию.
было бы досадно, если бы она отказалась. обрывать музыку на середине -  преступление против человечества, даже если речь идет всего лишь о треке из подборки лучших песен для бега в spotify, который я никогда в жизни не включу во второй раз. я вряд ли смог бы ей это простить – и почти наверняка это уничтожило бы всякую надежду на наши не успевшие завязаться хорошие отношения.
по счастью для наших отношений, меган соглашается. меган двадцать семь, она строит карьеру, ищет любовь, отчаянно скучает. ведет здоровый образ жизни, но иногда не прочь выпить бокал вина в хорошей компании. я отбиваю подачу почти машинально – какое совпадение, у меня дома есть бутылка превосходного кьянти и нет компании. как насчет того, чтобы встретиться как-нибудь? было бы отлично. сегодня вечером?
вино я покупаю по дороге с работы и, по правде говоря, я совершенно к нему равнодушен, но простая белая рубашка и юбка-карандаш в сочетании с красной помадой идут меган даже больше спортивной формы, поэтому я готов дать концепции лжи во спасение шанс.
бутылка медленно подходит к концу, вино и в самом деле неплохое – пусть даже я все еще к нему равнодушен. меган расстегивает вторую пуговицу на рубашке, здесь довольно жарко. когда ты последний раз видела снег в калифорнии? я здесь совсем недавно. переехала из орегона после расставания с одним человеком. новая жизнь и все в этом духе. никогда не был в орегоне, но калифорния кажется неплохим местом для того, чтобы начать новую жизнь. как насчет того, чтобы выпить за калифорнию? электрический свет плещется в бокале, перемешиваясь с вином. в древнем риме пить спиртное неразбавленным считалось моветоном.
мне ужасно хочется тебя поцеловать, но у меня накрашены губы, говорит меган. не стоит этого делать?
пожалуй, я готов рискнуть.
так ты преподаватель, вдруг спрашивает она, приподнимаясь на локте, и кивает на стопку исписанных листов, опрометчиво оставленную мною на прикроватной тумбочке.
я почти физически чувствую, что разговор сворачивает в самое неправильное русло, которое только можно представить – в самом деле, меган, мы здесь для того, чтобы поговорить о моей работе? ее рубашка застегнута ровно на одну пуговицу, моей повезло чуть меньше. помада размазалась по всему лицу, наверняка я выгляжу ничуть не лучше. дурацкая идея – красить губы, если собираешься пить с кем-то за новую жизнь в калифорнии и трахаться. она, впрочем, выглядит ничуть не смущенной, хотя и несколько сбитой с толку. как будто бы в самом деле – мы здесь для именно для этого. для того, чтобы поговорить о моей совершенно не интересной для восьмидесяти процентов моих знакомых, включая коллег, работе.
никогда бы не подумала.
это потому что я не побрился сегодня утром – или мне стоило поставить собрание сочинений фолкнера напротив входной двери?
я в самом деле люблю фолкнера – и это никак не связано с моей фамилией. и я всерьез допускаю, что причина ее скепсиса кроется в том, что до этого она видела меня только в спортивных брюках. это даже почти не ирония.
просто у меня никогда не было учителя, с которым, знаешь, хотелось бы провести время. вне уроков.
меган, говорю я. поверить не могу, что мне приходится это говорить, но – на всякий случай. я не сплю со школьницами. я преподаю английский. ничего непристойного, отвратительного или хотя бы экстраординарного.
она, конечно же, не ожидала ничего другого, но все же немного разочарована – мы все любим гнусные истории, когда они случаются не с нами. прочитать об учителе-педофиле из газет – совсем не то же самое, что быть знакомой с ним лично, пусть даже и не слишком близко, пусть даже вы всего лишь пересекались изредка. это добавило бы немного personal touch праведному, но несколько абстрактному возмущению общественности. разочарование неизбежно и, хотя этот вечер еще можно спасти, наше дальнейшее счастливое будущее обречено.  совместное. по отдельности, уверен – все будет хорошо.
за калифорнию – отличный тост. правда?

я совершенно не вру, когда говорю, что разочаровываю. я живу восхитительно скучной жизнью человека, которому исполнилось сорок. стараюсь вставать в шесть утра каждый день – не помню, всегда ли я был «жаворонком» или это привычка, вымученная годами. пятьдесят минут на пробежку – я хочу оставаться в хорошей форме как можно дольше. человеку свойственно быть тщеславным, а я, что уж там, хуже многих. когда-то я ходил на бокс трижды в неделю, но повредил руку, пришлось перейти на менее травматичные виды спорта. еще немного – и я куплю коврик для йоги. принять душ. позавтракать. я сносно готовлю, иногда мне даже кажется – чуть лучше, чем просто сносно. дорога от дома до работы – двадцать минут без пробок и непредвиденных обстоятельств, я закладываю пятнадцать сверху, потому что не люблю опаздывать. я действительно работаю в школе. рассказываю о том, как интересна американская литература, людям, которым совершенно не интересна американская литература. иногда они мне даже верят – и я записываю такие случаи в тонкую книжечку своих педагогических успехов. я соврал бы, сказав, что никогда не воображал себя в лучшем месте, но в целом, пожалуй, мне нравится моя работа. не могу дождаться, когда я стану достаточно старым, чтобы произнести восхитительное в своей нафталиновости словосочетание «диалог с молодежью», в красках расписывая все преимущества преподавания в старшей школе потенциальному преемнику. у меня есть сын, которого я не видел последние девятнадцать лет, поэтому если вы хотя бы немного знакомы с фрейдом, вы наверняка поймете, что работа для меня – попытка компенсации своего неудавшегося отцовства, и незамедлительно попытаетесь до меня это донести. я не женат, у меня нет постоянной любовницы, но теория о том, что я – гей, скрывающий ото всех свои сексуальные предпочтения, среди моих коллег удивительным образом не прижилась. я люблю женщин. женщины любят меня. секс – форма досуга не худшая, чем спорт, и значительно лучшая, чем алкоголизм. у меня нет близких друзей, но есть пригоршня неплохих приятелей. я стараюсь поддерживать хорошие отношения с людьми, с которыми работаю. я не сплю с коллегами, а также с их женами и дочерьми. я не сплю с ученицами. я живу восхитительно скучной жизнью – ничего удивительного в том, что с меган мы на пробежках больше не встречаемся.

мне кажется, вы даже не пытаетесь быть объективной, ив.
набоков – напыщенный самодовольный мудак, и всеми его достижениями на поприще американской литературы это вряд ли получится оправдать. читать его, не ощущая, что виртуозное пустословие опутывает тебя, как липкая паутина, невозможно. но, во-первых, это тоже не звучит, как объективная оценка, а во-вторых, говоря честно и полушепотом, праведное негодование циммерман пылает настолько ярко, что справиться с непедагогичным желанием подлить в этот огонь масла не выходит.
мне кажется, вы попросту неправы.
ив кидает сумку на свободный стол, всем своим видом выражая, что не сдвинется с места раньше, чем я публично откажусь от собственных убеждений. смотрит на меня в упор ярко подведенными зелеными глазами, нимало не смущаясь понятиями вроде субординации или, на худой конец, уважения к старшим. я невольно начинаю проникаться симпатией к галилею – если во время допросов на него смотрели так же, неудивительно, что он предпочел отречься от своих вольнодумств.
его отношение к женщинам просто отвратительно.
сложно поспорить. «лолита» - не настольная книга феминисток третьей волны, совершенно точно. набоков – все еще напыщенный мудак по меркам любой эпохи, поэтому аргумент о том, что он жил в двадцатом веке, когда все было совсем иначе, откровенно паршив. искажает факты к тому же -  можно пожать друг другу руки и разойтись, сославшись на неотложные дела.
ив,
и сами это понимаете, и просто не хотите этого признавать. потому что это было бы слишком неудобно для вас.
могу ошибаться, но, кажется, тебя, генри, только что назвали сексистом и мизогинным уродом эквивалентного – во всяком случае, сопоставимого – автору «лолиты» масштаба. ощущается, честно признаться, не слишком приятно – настойчивым зудом где-то в межреберье, верным симптомом того, что, возможно, она не так уж и неправа.
вы со всеми преподавателями так расходитесь во мнениях – или вам просто я не нравлюсь?
что уж там, или вы меня попросту ненавидите?