lewis capaldi — bruises

[indent] Реджи подливает виски в стаканчик Starbucks с холодным чаем, называет это семейным рецептом и спешно убирает бутылку под прилавок: не потому что посетители книжного магазинчика могут осудить, но потому что он все еще старается быть хорошим старшим братом_дядей. Эрика улыбается [несколько вымучено и безумно устало], размешивает содержимое стакана трубочкой, проводит пальцем по запотевшему логотипу и говорит, что он молодец, она очень гордится. Не семейным рецептом, а тем, как Реджи и Луи справляются так, как не справилась бы она. По-правде говоря, сейчас она не справляется ни с чем, даже с собственными мыслями.
[indent] Реджи переживает, смотрит на нее пристально и спрашивает, хочет ли она об этом говорить. Эрика неопределенно качает головой, говорит «все хорошо» зазубренной фразой и сама от нее вздрагивает. Прости, дорогой, она пока не готова все это обсуждать. Едва ли когда-либо будет.
[indent] Эрика чувствует с самого своего прибытия, как горят бледнеющие следы его рук на ее теле, и задается вопросом, как Ретт не заметил. Ответ на периферии сознания ей не нравится и она гонит его прочь вместе с сжимающимся от болезненного укола сердцем. Она не хочет думать, не хочет верить, что какая-то другая занимает все его мысли настолько, что ей достается лишь болезненное безразличие и небрежная привычность. От одного воспоминания его пустого взгляда при прощании у нее пробегает неприятный холодок по позвоночнику.
[indent] Эрика Айкер предпочитает думать о причинах, почему какая-то девица появилась в их жизни на том уровне значимости, который не могут игнорировать даже окружающие. Терзаться сомнениями и страхами, отгоняя как можно дальше мысли о собственной ошибке. Ошибкой, к слову, она тебя, Клайд, считает. Потому что все зашло слишком далеко. Слишком легко она потеряла бдительность. Слишком близко подпустила в собственную жизнь. Будь ты проклят, Клайд Хеджес, и ныне, и присно, и во веки веков.
[indent] Цепляет на поводок собаку, привычно треплет за ухом, предлагает Луи переночевать с Тони: как раз найдется применение приставке, тайно провезенной сыном. Делает все это по наитию, почти не задумываясь о словах и действиях. Вся ее жизнь — сплошное неосознанное движение. Движение быстрое, легкое, прямиком в ад. Благими намерениями, как говорится.
[indent] Прощается с Реджи поцелуем в щеку, высказывает надежду, что у него вечер пройдет куда лучше, и позволяет мальчишкам убежать вперед: лишь бы на красный свет дорогу не перебегали и не покупали травку по ее кредитке. Джиа семенит рядом с ней на поводке, в котором нет необходимости, и останавливается каждый раз, когда Эрика сбавляет шаг, чтобы проверить последние сообщения. Знакомый номер, долгие гудки, щелчок автоответчика. Сбросить, повторить. Пальцы набирают SMS «не могу дозвониться, все в порядке?», Эрика сверлит взглядом экран и вновь стирает набранное сообщение. Снова тихое ритмичное постукивание и «мы в СФ, все ок, спасибо, что интересуешься». И глаза начинает неприятно щипать от захлестнувшей ее обиды. Разъедающей, поселившейся где-то над солнечным сплетением и окрашивающей все в мрачные полутона. Мысль о том, что ему все равно бьет так болезненно, но Эрика продолжает повторять ее и не понимает, почему. Не понимает, кто больше виноват и как они оказались по разные стороны разверзнувшейся пропасти. Сделать шаг и не найти опоры — вы ведь к этому стремились все ваши «долго и счастливо», правда?
[indent] Обиду заменяет злость, которая вытесняет другие эмоции, разрывает грудину своей тяжестью и не дает вдохнуть. Злость вновь заставляет выделить сообщение, удалить, заблокировать экран. Быстрый взгляд на пешеходный переход, что горит красным, Джиа, покорно сидящая в ожидании у ее ног, мальчишки на той стороне дороги — разумеется, нетерпеливо бросающие на нее взгляды, мол, ну можно побыстрее?
[indent] Эрика смотрит на темный экран, задумчиво кусает губу, вновь отпечатком пальца заставляет телефон ожить. Еще одна безуспешная попытка дозвониться, еще одно сообщение «позвони хотя бы Тони» — со смиренным безразличием [и наконец-то отправленное]. Видит Бог, ей стоило огромных усилий не дописать «или и с ним играешь в молчанку?» следом. Первые десять минут хватается за телефон, желая увидеть, что пропустила какое-нибудь уведомление. Через еще пятнадцать минут спрашивает сына, звонил ли Ретт [в третий раз]. Ждать она перестает через час. Через два она решает оставить телефон в номере после безуспешной попытки смыть с себя все мысли горячим душем.
[indent] В баре при отеле не находится ни одного свободного столика, менеджер предлагает место у стойки или обслуживание в номер [последнее — с нескрываемой надеждой в глазах]. Но у Эрики нет желания смотреть в стену или в экран кабельного под тихое поскуливание собаки и редкие возгласы мальчишек за стеной. Оставаться сегодня наедине с собственными мыслями она не готова, поэтому занимает место у бара с обещанием не устраивать скандал за долгое обслуживание.
[indent] Упирается локтями о столешницу, сводит их вместе и путает пальцы в волосах — еще слегла влажных после душа; прислушивается к вечернему шуму заведения, прикрыв глаза. Среди гомона удается выцепить отдельные слова, смех, голоса. Голос. Один. Глубокий и со знакомой хрипотцой. Эрика стремительно выпрямляется на стуле, оборачивается в наивной надежде, что это лишь ее воспаленное сознание выдает ненужные образы. Образы цельные, осязаемые, настоящие.
[indent] Клайд доволен собой [как и всегда, чертов сукин сын], и скрывать он это не собирается. Клайд подготовлен к этой встрече лучше, чем она: хватает ее за руку, пресекая попытки побега и цедит свою угрозу тихим голосом, наполненным ледяным спокойствием. Ловушка захлопнулась, Эрика шумно выдыхает и вырывает свое запястье из его пальцев.
[indent] — Что, — голос ее надламывается, предательски выдает уязвленность. Только тебя сегодня, блять, не хватало. Ей нужно мгновение. Одно лишь чертово мгновение, которое кажется целой вечностью под его тяжелым пристальным взглядом глаз. — Только не говори, что ты здесь оказался волею случая. — Эрика, упрямо вздернув подбородок, обхватывает собственные предплечья и отшатывается как можно дальше, даром что не задевает спиной позади сидящего посетителя.
Она с самого утра чувствует себя неважно, вид самодовольно ухмыляющегося Клайда, его парфюм, вся абсурдность ситуации заставляет тошноту подкатить к горлу. Эрика перебивает Хеджеса, который хочет что-то сказать подошедшему официанту, и просит принести стакан воды со льдом. Она мерзнет так, словно бы перенеслась из душного Сан-Франциско в обитель девятого круга по Данте, но хочет смыть эту горечь от встречи с кончика языка. — Может быть, ты себя недооцениваешь? — Выпадом на выпад, небрежный взгляд за его плечо. Если играть, то хотя бы попытаться спасти свои позиции. — Мой муж сейчас спустится. Уверен, что ты хочешь с ним познакомиться? — Блефует бессовестно, это мастерство она оттачивала на твоем примере, Клайд. Надеюсь, ты гордишься ей. Даже если нет, то свали к чертам да гори в аду. Можешь начинать уже прямо сейчас, пожалуйста_спасибо.