[nick]Ezekiel[/nick][lzm]<na><a href="ССЫЛКА НА АНКЕТУ">Изеекиль, 54</a></na>; if i was your vampire, instead of killing time we'd have each other 'til the sun[/lzm][status]ало ето мiнск?[/status][icon]https://i.imgur.com/6b7vaca.png[/icon]
Изеекиля выворачивает наизнанку, голова раскалывается, бъёт озноб — так быть не должно, и всё же происходит, уже в который раз за эту неделю. Белый мрамор раковины весь в тёмно-алых подтёках синтетика — ужин встаёт поперёк горла и просится назад спустя всего несколько глотков; пластиковый пакет, с виду неотличимый от «капельниц», в которых хранят настоящую, живую кровь, лежит полупустой-полуполный на полу.
Можно было бы подумать, что ему достался товар из бракованной партии, но Изеекиль всё ещё, несмотря на всё, в положении получать самое лучшее и качественное. Да даже если и нет, даже если наверху передумали и уведомить забыли, он уверен, Корпорация придумала бы куда более затейливый и уж точно более быстрый способ его убрать, чем взять и облучить посылку дозой радиации. К тому же, он проверил. Ещё вчера. Счетчик Гейгера показал уровень не превыщающий нормы — 0,57 мкЗв/ч.
Считать болезнь выражением жизни организма вместо того, чтобы относиться к ней как к врагу — непопулярная идея в Городе, где любая биология заменима технологией (конечно, при условии, что у тебя достаточно денег; если денег нет, опций всего две: сдохни или умри). Но Изеекиль не меняет своей точки зрения сейчас, как не менял её тогда — он по-прежнему не поклонник бионических примочек, когда речь идёт о его собственном теле. По вполне понятным и очевидным причинам.
Изеекиль говорит себе: что бы это ни было и в чём бы ни была причина, это пройдёт.
Большая ванна овальной формы, расположенная прямо посередине помещения, пустая, без воды сейчас кажется ему удобнее и приятнее постели. Каменный бортик холодит шею и затылок, притупляя боль. На очередном глубоком вдохе Изеекиль прикрывает глаза, но, как оказывается, исключительно для того, чтобы стать зрителем галлюцинаторного спектакля внутри своего рассудка. Сон его практически неотличим от реальности.
Она сидит, опустившись коленями на пол рядом с ванной. Её волосы — цвета вороного крыла, черты лица острые — белоснежная кожа натянута, как пергамент, на силуэт худосочно выпирающих скул, взгляд сосредоточенный — брови сведены к переносице, а дыхание спокойное, размеренное — волнение выдаёт только гулкий стук сердца в грудине. Незнакомка заглядывает ему в глаза и не отводит взгляд ни через секунду, ни через три, ни через пять, когда любому человеку уже стало бы неуютно, неприятно и хотелось бы сбежать куда подальше. Гемоглобинозависимая? Синт? Репликант? Что-то подсказывает: все варианты — мимо. Перед ним человек. На длинной тесьме, петлей обнимающей шею девушки, отсвечивает серебром православный крест.
Изеекиль не сразу понимает, что сам не может двинуться с места. И говорить тоже не может. Его ничто не держит, но мышцы не слушаются — парализовало намертво. Он всё так же сидит популежа в пустой чаше ванной и может только смотреть. И он смотрит. Как она тянет свои пальцы к его лицу и принимается изучать его прикосновением, как это обычно делают слепцы. Лоб, щеки, брови, нос, глаза, губы, рот, подбородок. С ощущением беспомощности приходит чувство паники.
Из объятий своего сна Изеекиль освобождается резко, в холодном поту и всё ещё с тяжелой головой — рядом с ним, разумеется, никого. Как и во всем его дома, по идее, тоже. Пустые коридоры, обитые тяжелыми деревянными панелями и застеленные длинными коврами, давно не встречали гостей. Если не считать таковым Ингвара, покалеченного бедолагу, которому не удалось избежать последствий прогулки в аномальной зоне — он помогает держать в порядке системы фильтраций воздуха и очистки воды, привозит и разгружает в холодильник посылки с синтетиком и протеиновыми сухпайками.
Изеекиль выдыхает тяжело и расслабленно. Это был просто сон. По крайней мере, в набор присущих ему магических способностей ясновидение и прорицание — да даже если бы и да, они давно растеряны благодаря вегетарианскому режиму питания. Магия всегда требовала и будет требовать настоящей крови.
Ему кажется, или он слышит шум? Глухой, тяжелый удар. Далее — вновь тишина.
К высокой светочувствительности, увы, не полагается компенсация в виде способности отлично видеть в темноте — в руках Изеекиля тяжелый бронзовый канделябр, утыканный огрызками почти выгоревших до основания свечей. Изеекиль не спешит — исследует свои владения спокойно, телодвижения его плавные и как будто даже немного ленивые.
Он находит то, что ищет.
Гранитный постамент, на котором обычно стоит тяжелый гипсовый бюст с головой Сталина, пуст — сама голова давно почившего советсткого вождя лежит на полу, у ног Изеекиля, расколотая пополам.
Любопытно.
Его дом смотрит на мир заколоченными окнами и разрушающимся фасадом, будто у дома нет хозяина. Не хватает только таблички с предупреждением «Не влезай — опасно для жизни». Впрочем, кто знает, тот знает, что это так без всяких табличек, а вот кто не в курсе...
Изеекиль, говоря начистоту, допускает или, по крайней мере, не исключает непрошенных визитёров — какой-нибудь любознательный глупец нет-нет да найдётся. Только вот незадача: хозяин в этом доме есть, и он вестимо не настроен на радушный приём. Особенно сегодня.
Отредактировано Rhett Aiker (2020-08-05 15:20:50)
