юг и север
темницы рухнут — и свобода
александра пестель & дмитрий бестужев(-рюмин) / санкт-петербург / всё ещё июнь 2020
Отредактировано Dmitry Bestuzhev (2020-06-22 15:37:39)
юг и север
Страница: 1
Сообщений 1 страница 9 из 9
Поделиться12020-06-22 15:36:12
Поделиться22020-06-24 23:47:32
we gon'be all, we gon'be all
- алекс, плавнее, чёрт возьми, плавнее! – миссис левинсон злится, ногтями своими стучит по станку, а саша прячет привычные уже слёзы от боли; плечо, конечно, зажило давно, но что-то не давало ей на все сто процентов отдаваться процессу – это неожиданно и очень неприятно; ей нельзя допускать ошибок.
- ты как деревянная сегодня, ни на что не годишься, - выносит вердикт их руководитель и небрежно взмахивает рукой – мол, свободна. саша в упор не замечает насмешливые взгляды труппы (ещё бы, до первого показа всего два дня, а пестель фактически выгоняют с тренировки), выбегает в раздевалку, дышит медленно, прерывисто; она серьёзно запуталась в том, как живёт и что делает, оттого и любимое дело перестало вдруг приносить привычное удовольствие – уже неделю как пестель дни проводит в российских архивах, а ночи – страдает от бессонницы или кошмаров, которые не прекращаются.
ей начало казаться, что она сходит с ума.
павел иванович пестель стал её навящивой идеей, пьесой с печальным концом – и она проигрывала эту пьесу день за днём, погружаясь в это топкое болото воспоминаний и семейных тайн; о своих догадках саша никому из родственников не сообщала; по телефону говорила, что всё у неё хорошо, не болеет, не пьёт и занимается очень и очень интенсивно.
врёт.
саша в этом городе совсем одна, и ощущается это сильно; особенно дерьмово бывает по ночам, когда пестель просыпается от очередного кошмара – никому не сказать, ни у кого не попросить помощи; саша сидит на холодном подоконнике, поджав ноги, и наблюдает за пустынным невским; у неё трясутся руки и она, вопреки привычке, пьёт кофе в три часа ночи. всё происходящее совсем перестало напоминать лишь невинную погоню за впечатлениями – саше становилось всё хуже, но сойти с этого пути она уже не могла.
распахивает окно в раздевалке, впускает свежий воздух и бессильно опускается на деревянную скамейку; болят ступни, кисти рук и спина; саша опускает голову, кусает до крови губы и умоляет всех богов дать ей сил (не заплакать). давит в себе этот комок нервов и не сразу слышит тихий звонок; торопливо открывает рюкзак и достаёт телефон:
входящий звонок: дима бестужев
его номер так и остался в контактах после той ситуации, и пестель ненадолго теряется, когда видит знакомое имя – она убедила себя, что их история завершилась в библиотеке неделю назад – но пока она себя убеждала, всё-таки на что-то надеялась (?); саша медлит. выдыхает. в себя приходит.
- неожиданный звонок. у тебя что-то случилось, я права?
- о, да, у меня случилось! я, нахрен, совсем перестал с головой дружить, если звоню тебе
саше обидно, даже очень, но она и это проглатывает:
- начало многообещающее. чего надо тебе?
- адрес вышлю смской. предупреждаю – не приедешь, я тебя из-под земли достану. это ты во всём виновата – тебе и разбираться. поняла?
митя сбрасывает прежде, чем она успевает что-то ответить. он, конечно, пьян, и довольно сильно, но от этого знания легче ей не становится;
с какого, спрашивается, хрена, она должна к нему ехать? что за пустые угрозы? у неё и так отвратительный день, она практически в тупике, ей не хватало только слушать бредни и претензии пьяного недоактёра;
и всё-таки саша в нерешительности сжимает край рюкзака; будь у него хоть кто-то более-менее близкий, в минуту отчаянья или грусти он бы позвонил ему. а он, отчего-то, набирает номер малоизвестной девушки.
наверное, и правда с головой что-то не так.
саша сама на себя злится, но собирается, спешно, с надрывом каким-то; получает в смс адрес и тут же вызывает в приложении такси; она ему, наверное, душу едет лечить, либо снова пререкаться – бестужеву, видимо, не хватает в жизни ярких впечатлений.
пестель выходит из такси, осматривая двор – это центральный район у набережной невы, квартиры здесь, наверняка, целое состояние стоят. ещё и такие старые дома, красивые. парадная почему-то открыта, так что саша входит в ледяное пространство квартир, поднимаясь на третий этаж – она не знает, что ждёт её за дверью его квартиры, но всё-таки идёт, чтобы расставить все точки над i (наверное).
жмёт на звонок, волнуется. пестель спасает бестужева.
Отредактировано Alexandra Pestel (2020-06-24 23:54:01)
Поделиться32020-06-25 16:46:07
Он не то, что думать нормально не может — даже упасть лицом в подушку и уснуть не способен. И не хочет. Дима закрывает глаза, проваливается в сон и снова видит это всё.
Если бы там только была трава, если бы там было только солнце. Но качаются петли, слышатся голоса людей и пение птиц ранним утром, что потом переходит в крики. И всё это — в его голове.
— Серёж… Серёжа, — Бестужев-Рюмин цепляется за плечо лучшего друга, на что тот в ответ только серьёзнее становится, сжимая губы. Он не раз успокаивал Мишеля, велел собраться с силами, принять с честью то, что им было уготовано.
«Я ведь просто хотел свободы. Я хотел новую Россию — свободную, где не будут ущемлять права крепостных. Где, в конце концов, у них будут права».
Бестужеву бы жить и жить. Мир кружится вокруг него каруселью разноцветных балов, очаровательных улыбок (улыбку Вари из Смольного он, наверное, запомнит навсегда), серой службой и взмахами шпицрутенов. С каждым годом Бестужев всё больше разочаровывался в службе, отдавая всего себя идеям общества и понимая — вот оно, его предназначение, за которое он готов умереть. Так же, как и Пестель, пожалуй. Да ведь?
Но нет. Не готов. Не сейчас. Пожалуйста. Ещё слишком рано. Солнце не встало.
Верёвка затягивается вокруг шеи, натирая кожу даже через саван. Останутся следы. Но есть ли до них дело, если всё тело бьётся, вырваться пытается, а воздух… воздуха просто не остаётся. Попытки захватить немного, хоть чуть-чуть. Верёвка всё туже и туже, земли под ногами нет. И глаза закатываются, и дрожь проходит по всему телу, превращаясь в конвульсии. Рассудок уже не здесь. Его нет.
Как не становится и Бестужева.
Дима наполняет второй граненый стакан отборным виски. Парень только что звонил Пестель, этой долбаной, блин, Пестель. Девчонка, свалившаяся так же, как и он (хотя, право слово, свалилась тут она, а он цивильно прилетел на самолете) из ЛА, разрушила всё. Всю ночь Дима не спал из-за тупых кошмаров, которые забавным образом появились именно тогда, когда он «познакомился» с Сашей. Сегодняшняя репетиция пропущена («я заболел» — говорил он сиплым голосом, снова играя роль). Ни простуды, ни уж тем более гриппа у Бестужева не наблюдается. Лучше бы, конечно, сразу подхватить «корону» и не обращаться за лечением — проскальзывает в мыслях.
Но он болен. Калейдоскопом кошмаров с какими-то мужиками в мундирах, что сменяют на саваны, и один хуже другого, но окончание везде одинаковое — Бестужева вешают. И он изо дня в день просыпается, хватая себя за шею, словно проверяя: жив ли он? Жив. Но чувство, что кислород из комнаты выкачали, его не покидает.
Трель звонка ударяет по ушам болезненно, и Дима морщится, отставляя стакан на компьютерный стол и вставая с кровати. Плетётся к двери, даже не смотрит. Открывает нараспашку, недовольно окидывает Сашу взглядом с головы до ног:
— Ну хоть одна реальная личность, — говорит больше для себя, явно сходя с ума. Но то, что Пестель ему всё же не снится, Бестужев понимая, хватая ту за запястье, ощущая чужое присутствие и следом подтягивая в квартиру. Захлопывает дверь, задерживает ладонь на ручке и выдыхает, стоя к Пестель спиной. Он то ли пьян, то ли не очень. Запахи вроде ощущает (духи Саши бьют в нос), да и зачем вообще сейчас об этом задумываться? Позади всего стакан виски. Или два. Значения не имеет. Бестужев, весь взъерошенный, поворачивается, опираясь лопатками о дверь, и смотрит на Пестель:
— Чай, кофе не предлагаю. Предлагаю сходить на три весёлые буквы, но перед этим, — проводит рукой по лбу. Как будто уже температура, — объясни, что за Пестели и Бестужевы мне снятся. Скажи честно, — он подаётся вперёд, почти сталкиваясь нос к носу с Сашей. За себя не отвечает и понимает, что лицо её слегка расплывается. Выдыхает слова вместе с алкогольными парами, — ты меня когда-то умудрилась накачать какой-то хренью? И теперь я схожу с ума? Когда ты была в моей машине. Да?
Отредактировано Dmitry Bestuzhev (2020-06-25 18:52:58)
Поделиться42020-06-26 13:19:40
он вряд ли думал, что ему кого-то из них будет жаль – и всё же рылееву более всех не повезло (за плечами остаётся семья). саван висит на нём, исхудавшем, а спина прямая и гордая; он глотает воздух, чтобы им задохнуться – всё лучше, чем висеть на потеху врагам. пестель переводит взгляд на муравьёва и бестужева, которым сложно представить свои последние минуты в одиночестве – они так были дружны, что и в вечность хотят отправиться вместе. павлу это незнакомо.
в отличие от товарищей, он совершенно уверен – помилования не будет. их выбрали из тысяч виновных, чтобы сотворить живой символ задушенной революции – и как бы николай не боялся этого, они превратятся в мучеников.
павел иванович закрывает глаза. он себя отпускает навеки.
с распахнутой дверью вырывается в холодную парадную и душный запах алкоголя; саша невольно морщится, успевает даже возмутиться, когда пьяный бестужев втаскивает её в просторную и светлую квартиру.
ей кажется, что это всё какая-то дебильная шутка. что она забыла здесь? кто она ему, чтобы выслушивать пьяные бредни?
саша стоит в коридоре, привычным пустым взглядом оценивает обстановку и – особенно – состояние бестужева, которому явно не очень хорошо; стягивает рюкзак и бросает на пол, снимает кожанку и тоже кидает куда-то. скрещивает руки на груди и всё ещё смотрит на него – ей интересно, что он скажет;
но если к привычным издёвкам она была готова, то к его признанию – нет.
саша расстерялась – абсолютно искренне; её словно окатили холодным душем – стало нехорошо. до последнего она убеждала себя, что эти навящивые сновидения – лишь плод её воспалённого воображения; она слишком много сил и времени посвящает декабристам, она с ними уже сроднилась – не удивительно, что подобное ей снится. но.
от этих снов было больно, страшно и неуютно. они высасывали из неё энергию, питали её страхи. и всегда снилось одно и то же – последний день допросов, ночь и утро перед казнью. эта пластинка повторялась каждую ночь. саша устала.
казалось смешным, что и бестужев страдает от подобного недуга – он, в отличие от пестель, не тратил своё время на исследование архивов и прочую ерунду – он жил своей жизнью и, видимо, неплохой жизнью; и всё-таки и к нему приходят непрошенные сны.
пестель не сдерживается и неожиданно смеётся на обвинение димы – в контексте ситуации подобный пьяный бред кажется даже забавным; он очень пьян и, очевидно, расстерян; саша выдерживает и не отступает, когда бестужев неожиданно приближается к ней, выдыхая запах виски и сигарет – у неё даже голова кружится, но саша прекрасно умеет держать себя в руках. смотрит ему в глаза и усмехается:
- ну, конечно. это была тщательно продуманная схема. я накачала тебя дурманом, - саша знает, что должна отступить и пройти этот злочастный коридор, но почему-то не двигается с места, аккуратно и мельком подмечая черты его лица;
- ты бредишь, бестужев. я ничего с тобой не делала. может, у тебя на фоне твоей безумной и бесполезной жизни крыша сама по себе съехала? – она защищается, потому что боится признать очевидную связь между их сновидениями; это что-то бы значило.
- зачем я здесь?
Отредактировано Alexandra Pestel (2020-06-26 13:20:43)
Поделиться52020-06-27 16:05:24
Вокруг Димы кружатся не только мысли, — беспокойные, горячечные, сумасшедшие в прямом смысле этого слова — но и мир. Бестужев не теряет умение ходить прямо, но всё же держится сначала за ручку двери, а потом, когда приближается к Пестель, хватается за чужие узкие плечи. Их сожмёшь чуть сильнее, и как будто переломятся напополам. У Димы откуда-то берётся сила воли, чтобы не полагаться только на Сашу. Он безумно смотрит в её глаза — такие же карие, но даже в темноте горевшие каким-то пламенем. И, в отличие от Бестужева, — абсолютно трезвым.
— Блять, — всё же выругивается, отводя взгляд и стараясь держать себя в руках. Ему плохо, ему тошно, нервы натянуты до предела, и виски эту и без того природную вспыльчивость в нём только распаляет. Дима шипит, не веря в пустые слова Саши. Она чудесным образом сохраняет спокойствие и холодно отвечает на вопросы, на которые Дима хочет слышать иные ответы. Давайте, ещё скажите, что тут замешаны потусторонние силы. В эту конкретную секунду Дима мог бы, возможно, даже поверить. Но он прекрасно знает, что определённые вещества имеют способность вызывать и определённые образы вкупе со сновидениями. — До тебя у меня всё было нормально. Никаких идиотских снов. А крыша… крыша едет у тебя, поняла? — он отталкивается на пятках, отстраняется, спешно хватается за шкаф рядом. Нет, всё же способность к прямохождению Бестужев не теряет, но сложности некоторые уже испытывает.
Словно не обращая больше внимания на Сашу, он неторопливо идёт в гостиную, ожидая, верно, что и Пестель пойдёт за ним. Именно этого он и хочет, ведь продолжает, используя остатки трезвости в своём разуме, чтобы говорить:
— Это ведь ты бегаешь по архивам. Ищешь там родственников своих, Пестелей. А потом этого Пестеля вешают прямо передо мной. И меня вместе с ним. Из раза, — замолчав, Дима подходит к компьютерном столу, беря в руки бутылку и рассматривая её, будто видит впервые, — в раз. Каждый день. Ночь. Я устал умирать.
Наверное, на следующий день (если вспомнит) Дима будет сожалеть о разговоре. Внезапная честность граничит с бешеной злостью на Пестель, и его, как лихорадочного, бросает то в жар, то в холод; то в злость, то в честность. То в злую честность, ведь Дима почти плюется язвительно, когда снова заговаривает, садясь на диван. Мир уже задолбал кружиться.
— А ты здесь потому… — слова слетают с языка не без труда, — что ты виновата. Я уже это сказал. Ясно?
А ещё потому, что друзей у Бестужева в холодном Петербурге много. Не больше, чем в Лос-Анджелесе, но и ненамного меньше. С ними можно прекрасно посидеть в баре, беспечно зайти в клуб после репетиций или же сорваться к ним на дачу в выходной, в лучших традициях жаря шашлык вместе на заднем дворе.
Таких у Бестужева — целая телефонная книга. И целый список друзей во «ВКонтакте», лента в Инстаграме. Парни и красивые девушки, одна лучше другой. С каждой можно неплохо провести вечер, но ещё лучше — ночь.
С Пестель, наверное, тоже можно. Но она — тот единственный человек, кого Дима не увлекал рёвом элитного внедорожника, роскошным блеском люстр в дорогущем ресторане и следом совместной ночью. Этот этап они не прошли и вряд ли когда-то к этому пришли бы (как он пока полагал), — Саша привлекала Диму внешне, но Бестужев не признался бы в этом ввиду их вечных перепалок и её дурного, как ему казалось характера — и всё же она приехала. На помощь. Практически к незнакомому человеку.
Диме некого звать в этой огромной столице России под номером два. Вот и весь ответ.
И он по-прежнему крайне ненавидит Сашу за то, что она в тот раз попалась ему под колёса и теперь ночью он не может выспаться из-за какой-то дребедени.
Но он по-прежнему хочет сказать:
— Просто расскажи мне что-то. Не знаю! — взрывается Дима и ещё больше взлохмачивает волосы в нервном жесте. И добавляет чуть спокойнее. Видимо, сил ругаться уже не остаётся. — Иначе меня скоро точно упекут в психушку.
Отредактировано Dmitry Bestuzhev (2020-06-27 16:06:19)
Поделиться62020-06-28 14:50:33
она осторожно (словно боясь спугнуть эту его пугающую честность) следует за ним в гостиную, готовится защищаться – словесно – от его нападок; ведь, по правде говоря, она ни в чём не виновата, только в своём непрошенном любопытстве. может, действительно, не стоило начинать этот поиск? к чему приведёт её оглушительное знание того, что её предок – легендарный декабрист, недо-диктатор восстания? зачем ей знать это, зачем поднимать со дна (могил) их неупокоенный прах?
саша слушает, вжимаясь в холодную стену лопатками, и с каждым его пьяным словом страх неприятной волной накатывает на неё, практически сбивает с ног – но она всё-таки ещё держится.
а потом этого пестеля вешают прямо передо мной. и меня вместе с ним.
саша закрывает глаза.
залиты заревом стены петропавловской крепости, сияет шпиль собора – павел поднимает глаза, чтобы не видеть своих палачей; они стоят напротив кронверка, восседают на гнедых конях и многие, наверное, их жалеют – так не жалейте, не смейте.
в это мгновение его жизнь наполняется смыслом.
пестель поворачивает голову в сторону товарищей – на петра уже накинули мятый мешок (пусть слава твоя прогремит в веках), очередь за рылеевым (ты будешь ждать супругу и дочь там, куда сейчас отправишься); в последний раз он смотрит на мишу и серёжу (потомки наши не позволят забыть эту жертву) – так прощай же, отечество, отдаю своё бренное тело в твои руки.
он чувствует неприятный запах мешка, но не успевает испугаться – на шее у него удавка стягивается;
вот и всё.
павел пестель висит вопреки всему – пока трое его друзей осуждаются на повторную казнь, его тело гордо и одиноко раскачивается на петле.
вот и всё.
она чувствует, как холодные слёзы вопреки её воле солёно терзают щёки; саша украдкой смахивает их, да и сама не до конца не понимает – отчего она плачет (это не её слёзы).
так почему ему снится то же, что и ей? разве так вообще бывает?
пестель осматривается, находит второй стакан и наливает туда виски – ненавидит этот напиток, но, видимо, сейчас выбирать не приходится. всё так же молчит, садится прямо на пол, по-турецки, облокотившись о шкаф – смотрит на диму снизу вверх (да просто не знает, что сказать).
- я тоже устала, - наконец говорит саша, опустив голову. не было никого смысла что-то выдумывать – здесь только правда поможет. по крайней мере, он будет считать её сумасшедшей, а не бешеной отравительницей.
- со дня нашего «знакомства» мне снятся эти безумные сны. я на допросах, я в камере, я отказываюсь исповедаться перед казнью. утро, трава зелёная такая – и солнце, его так много, оно такое тёплое. а потом мы – пятеро – на эшафоте стоим. я умираю каждую ночь и просыпаюсь с верёвкой на шее. это невозможно, - отпивает немного виски, морщится с непривычки – ей вообще нельзя пить в период интенсивных тренировок, но кому не плевать?
- тебе ведь снится, будто ты – бестужев-рюмин? – догадывается саша, поднимая на него взгляд. вообще этот разговор похож на какую-то плохую комедию, сыгранную плохими актёрами (ха-ха). – в своих снах я часто встречаю его в коридорах равелина. допросы убивают тебя.
грань между реальностью и фантазиями стирается практически безболезненно; саша живёт этими снами и погружается в это состояние с каждой минутой всё больше. она - это он. её прапрапрадед.
- и если ты сошёл с ума, то и я тоже.
Поделиться72020-06-29 15:39:53
Наверное, он напоминает в эту секунду какую-то истеричку. Ещё немного, и руки затрясутся, но уж точно слёз никаких никто не дождётся, и уже хорошо. Что бы там ни говорили все эти современные феминистки и тому подобные о… как там (?) феминности, маскулинности — и всё же, Бестужев слабость старается не показывать. Никогда.
Он глушит её в крепком алкоголе. В тихой квартире. Все слёзы остались в детстве и юности, когда в государственной школе ему приходилось принимать оскорбления то за стрижку, то за голос (вечно он был высоким — даже когда ломался, и Дима рано начал курить сигареты, чтобы оплошность исправить). Потом ещё и за достаток отца, ведь на тот момент его карьера переживала особенный успех. В частной школе стало попроще, ведь там было много таких же, как и младший Бестужев. А потом всё вновь вставало на свои места — люди везде одинаковые, без черного и белого, серые, но часто не сходившиеся с твоим собственным серым цветом. Зависть, ревность, ненависть. Бедные и богатые. И много других проблем, с которыми дети ещё не умеют справляться.
Дима зажмуривается оттого, что ему начинает стрелять болезненно по вискам. Если стоять сейчас, легко можно и свалиться на пол, так что Бестужев лишь радостно подмечает, что под ним кровать, за край которой он цепляется пальцами.
Он слушает слова этой чокнутой девчонки с особым вниманием и ненадолго отвлекается от остальных мыслей. Тишина в комнате больше не давит, она лишь помогает речи Пестель прерываться там, когда надо. Смысл слов, пусть и доходит с опозданием, но всё же вызывает в Бестужеве ещё один неясный рой мыслей и эмоций. Он не знает, что сказать. Открывает глаза, смотрит на девушку и бессильно сползает вниз, опираясь спиной о кровать и выставляя перед собой согнутые колени. Саша совсем рядом, и Дима отвечает глухо:
— Да. Бестужев-Рюмин. Как и я же.
В его голосе устанавливается шаткое спокойствие. Голос Пестель чудесным образом расслабляет Бестужева, и парень на считанные секунды ещё раз вспоминает ужасающие картины родом из его снов. Ощущает новый смысл после того, что сказала Саша. И ему даже начинает думаться, что, может, так оно и должно быть. Может, они должны пройти этот этап.
И тут же — подобные догадки сметает свежим ураганом Диминых эмоций и пьяного бреда.
— А я не хочу сходить с ума! — он подаётся вперёд, подбирает под себя ноги, опирается на кончики пальцев и в такой, казалось бы, не самой уверенной позе, вытягивает вперёд шею, к лицу Пестель и зло выговаривает. — Не для этого я тебе звонил. Я знаю, что ты можешь сделать с этой хренью что-то. Умерли они, и умерли. Пока такие, как ты, продолжают тратить время в тупых архивах, о них не забудут, — он хмурится, — но я не хочу проходить через то, что прошли они. Это было давно. Всё. Хочу забыть.
Почему он должен умирать из ночи в ночь? Всё тело его горит сейчас, как горит, вероятно, и разум. На лбу выступает испарина, но Бестужев рявкает:
— Ты рассказала. Поздравляю! Но я больше не хочу ничего о них знать. И вот что ты собираешься делать, чокнутая? — и тут состояние достигает пика. Бестужев заходится практически в скороговорке, которая вдруг вылетает из него вместе с ароматом алкоголя. — Идти к гадалке, спрашивать совет на ответах майл ру, искать по всему городу потомков декабристов, а может, тоже повеситься?
Поделиться82020-06-29 23:57:45
я просыпаюсь в холодном поту
я просыпаюсь в кошмарном бреду
как-будто дом наш залило водой
и что в живых остались только мы с тобой
неожиданно его голос, срывающийся на крик, отрезвляет её – саша выпадает из транса, в который погружается каждый раз, когда вспоминает очередной сон; тут же спадает пелена взаимопонимания, которое, как она думала, хрупко установилось в этой комнате хотя бы на какое-то время – но нет же.
ей, вообще-то, никогда не везло с парнями. точнее, от них как раз не было отбоя, липли (как в россии говорят? как банный лист) и добивались внимания – сначала в школе, потому в балетном училище; им нравилась этакая экзотика её имени, русские корни, непростой характер; да вот только мало кто видел за этим характером стену, которую не проломить ухаживаниями, фразами банальными да поспешными признаниями в любви. саша не выделывалась, не строила из себя недотрогу – она всегда такой была и такой останется.
мама частенько повторяла – мол, не состоишься в карьере, задвинут на вторые роли, значит – выходи удачно замуж. так, она взрастила в саше отвращение к подобной жизни, где у тебя только два пути; она не хотела выбирать только лишь из двух переменных, лучше не иметь никаких вариантов – и жить.
и всё же она не свободна. закончатся эти гастроли, она снова вернётся в калифорнию – зачем? ждать, когда её заметят, поставят на роль жизель? нет, в её труппе прима определена и звезда её сиять будет ещё долго – так зачем всё это? карьера во имя будущего, которое не ею написано; и только здесь, вдали от обязательств перед семьёй (собой) она начала осознавать в полной мере, что вся её жизнь – не её вовсе.
от этой мысли хотелось бежать.
и вот этот дима. по правде говоря, пестель хватило недели, чтобы воспоминания о их смазанном знакомстве стёрлись, поддёрнулись дымкой; ярким и ясным становилось то, что бестужев был страшно хорош собой – и совершенно не похож на тех парней, что добивались её внимания. было в нём что-то дьявольское, страшное, её глазам недоступное – она читала парней очень быстро и без особых усилий, а здесь – не могла. наверное, поэтому она сейчас здесь?
- прекрати орать, - пестель закатывает глаза в темноте (ведь белые ночи, отчего же так страшно?) и ставит на пол стакан с недопитым виски - всё равно алкоголь уже прострелил ей голову (саша быстро пьянеет, потому что мало пьёт); она понимает, если не соберётся сейчас – сорвётся, а двух истерик эта квартира не переживёт; саша проглатывает его (очередные) оскорбления, но не из-за слабости, а скорее совершая стратегическое отступление. в отличие от димы, её эти сны не возмутили, просто заставили сильнее погружаться в прошлое – а это никогда не приводит ни к чему хорошему. стираются грани.
но я не хочу проходить через то, что прошли они. это было давно. всё. хочу забыть.
- я ничего не могу сделать, бестужев, - чуть не срывается «рюмин», но она осекается вовремя; ощущает, каким густым стал воздух в этой просторной комнате; пьянеет от всего – усталости, разочарования, страха, недосыпа, его запаха, алкоголя;
и в какой-то момент саша не выдерживает – машинально хватает холодными руками лицо димы, расстояние между ними – несколько сантиметров? она смотрит прямо ему в глаза, ждёт, когда он сфокусируется на её зрачках:
- успокойся, прошу тебя. я уверена, что сны прекратятся рано или поздно. это просто какое-то наваждение. слышишь меня? – саша держит его лицо в ладонях, касаясь большими пальцами острых скул, и в какой-то момент забывается окончательно – приближается к диме настолько, что губы её практически касаются его;
что ты делаешь, дура?
саша прерывисто дышит и неожиданно отстраняется, отворачиваясь куда-то к окну. вот же чёрт, чёрт, чёрт. чуть не сорвалась.
- по крайней мере, в наших снах мы – друзья. в отличие от реальности, - что это, жалость сквозит в этой насмешке?
она чувствует до сих пор его губы и выдыхает медленно.
д-у-р-а.
Поделиться92020-07-01 17:48:37
Диме становится с каждой секундой только хуже. Нет пути обратно, и неизвестно, что может ослабить ураган, несущийся со всей силы на него и на Сашу. В такие моменты помогают эти древние сказочные слова «утро вечера мудренее», на которые Бестужев хочет только плеваться (нет, ну что за чушь?), но даже если и захочет поверить, н е сможет.
Есть только одна реальность, в которой он хочет сейчас находиться, как бы сложна она ни была. Как бы ни тряслось от неё всё тело. И она — здесь и сейчас, в достаточно светлой комнате во время белых ночей, из-за которых и так не спится, хоть маску для сна и натягивай, а тут ещё и цепь непрекращающихся кошмаров. Из-за них тело уже всё ломит, и Диме кажется, что не спал он уже порядком неделю или две.
Саша просит его прекратить орать, а Бестужев себя словно уже не контролирует. Голос срывается на более высокие тона сам по себе, обнажая какой-то визг практически. Истерика вкупе со слабостью разливается по всей комнате, заплывает в уши Пестель. Дима никогда не простит себе подобного поступка, но алкоголь решает всё за него и не даёт возможности контролировать ни единое действие, облачать его во что-то адекватное. То, что спрятано в самой глубине души, выстреливает бешено, метко и страшно.
Дима не успевает ничего ответить на слова о бессилии. А кто тогда может что-то сделать?! Её холодные пальцы хватают его лицо, Дима пропускает один вдох. Фокус поймать сложно, но воспалённый мозг всё же старается, трудится изо всех сил. Саша совсем рядом. Глубокий цвет красивых карих глаз, нежный овал лица. И губы. Дима сам не отвечает за себя, когда его взгляд спускается на них. Сам он автоматически приоткрывает рот и буравит взглядом губы Саши. Они выглядят такими мягкими. Её пальцы нежно проводят по его скулам. И теперь всё вдруг приобретает совсем другой оттенок — не сумасшедший темп мыслей, слов и оскорблений, а вялотекущие мгновения. Дима всё ещё не может взять за себя полную ответственность. А если бы и мог, то не стал.
Саша первой приближается, да так, что Бестужев теперь явно ощущает её дыхание на себе. Он не раздумывает и тянется навстречу, ещё совсем немного остаётся, но Пестель отдёргивается.
Бестужев пару мгновений не понимает, что случилось, но когда осознает, сжимает и разжимает кулаки. Он тоже отворачивается и смотрит через плечо на компьютерный стол.
Чёрт.
— Останься. Эти кошмары ведь никуда не делись, и сейчас ты точно испортила всё только больше.
Он говорит это отрывисто. Почти приказным тоном.
Бестужев чем-то сейчас напоминает обиженного, разозлившегося ребёнка, но делает несколько глубоких вдохов и выдохов. Надо успокоиться.
— Если, блин, боишься, что я тебя тут запру и изнасилую, можешь взять ключи с полки у входа. Выберешься, запрешь меня тут, позвонишь в полицию, — Дима невесело усмехается. Голова болит слишком сильно, до рези в зубах. — А лучше сразу возьми нож, чтобы меня зарезать, если начну распускать руки.
Он зло шутит и не смотрит на Пестель. Теперь это делать сложнее, и ему хочется винить глупую девчонку в ещё одном действии. Бездействии. Он мог бы принудить её. Кто-то потом живёт себе преспокойно, и Бестужев по поводу своих действий мук совести не испытывает.
Но Пестель слишком любит биться за правду и справедливость. С ней опасно.
Так пусть она добудет справедливости и для них. Пусть все эти кошмары прекратятся.
Отредактировано Dmitry Bestuzhev (2020-07-01 17:50:00)
Страница: 1
